Три Темных Ангела стоят неподвижно, как изваяния, наблюдая, как удаляются Дольмек и Армик. Через несколько мгновений их поглощает темнота.

— Не понимаю, — говорит один из Темных Ангелов. — Объект у нас, но этот человек знает, что мы сделали, чтобы получить его. Железные Руки затребуют компенсацию, разве не так?'

Бунт был обычной диверсией. Отвлекающим маневром, который позволил им проскользнуть внутрь и захватить свою истинную цель — одного из заключенных, который знает, где в последний раз видели их Падшего брата

— Бенефициар получит Благословение железа, — просто отвечает капеллан.

— Почетная процедура? — спрашивает второй.

— В некотором роде. Весьма характерная для сыновей Горгона.

В течение девяти часов объединенное боевое отделение Хальдаарна удерживало Шестерню-001 против бунтующих заключенных Пенаторы IV, обеспечивая гарантию того, что в беспорядках не будет разрушено сердце сооружения — главный цех по производству сервиторов. После первых семи часов закончились боеприпасы. Последние два часа сражение велось лишь оружием ближнего боя. Четыре тысячи четыреста восемьдесят семь подтвержденных убийств. Железные Руки не понесли потерь.

После снятия осады прибыло восемнадцать полукогорт скитариев. В последовавшем сражении был убит еще четыреста семьдесят один заключенный, и вскоре порядок был восстановлен.

Железные Руки отбыли с Пенаторы IV спустя девяносто семь часов после выброски. Они вернулись на крейсер Ордена, «Железную Волю».

Боевой брат Дольмек взял с собой бенефициара Армика.

Я не понимаю людей. И не хочу понимать.

Благословение железа — большая честь, но бенефициар Армик мычит как животное, когда пила погружается в его череп.

— Ты уверен, что он этого достоин? — спрашивает брат Доксгаарн.

Я пожалею о том, что говорю сейчас, но решение уже принято.

— Он будет служить.

Его руки ампутируются и заменяются благословенной сверхпрочной аугметикой. Он кричит даже тогда, когда присоединяется бионика, но к тому моменту, когда в нервную систему внедряются позвоночные разъемы, крики стихают. Он хнычет и стонет, но кричать он уже не будет никогда. Вскоре затихают и эти жалкие звуки. После стирания разума в лоботомии нет нужды, но она упростит нейро-программирование.

Трансформация завершена.

Он больше не бенефициар Армик. Это имя умерло вместе со всеми его человеческими слабостями. Теперь он сервитор. Он будет служить, пока в нем не отпадет надобность, или пока не откажут его системы. Но этого не произойдет еще много сотен лет.

Я даровал ему великую честь. Теперь он даже ближе к машине, чем я сам. Выгорели все его человеческие чувства, воспоминания и страхи. Он на шаг приблизился к божественному.

Я завидую ему.

Слава Омниссии.

Мэтью Фаррер

Память плоти

Три глаза. Один из обрамленного медью зеленого стекла, второй — прозрачный хрусталь в оправе из полированной стали. Третий, тоже хрустальный, был большим и выпуклым, и располагался на лбу в глазнице из потемневшей бронзы. Отражая синий свет здешнего солнца, они холодно поблескивали из черноты капюшона противорадиационного костюма.

Глаза повернулись. Влево, вправо, вверх, вниз. Срабатывания аварийных протоколов ничего не вызвало. Глаза сфокусировались, изменили глубину восприятия и спектральную чувствительность. В инфракрасном диапазоне ничего, кроме небольшого жара от работающего на холостом ходу двигателя за спиной. В ультрафиолетовом спектре лишь однородное мерцание, настолько слабое, что почти бесполезное. Мгновенная корректировка — и мерцание пропадает.

Влево, вправо. Прекрасная, индигового цвета панорама пустыни, кое-где нарушаемая следами от падений микрометеоритов, столь же черными, как небо над головой.

Вверх, чтобы посмотреть на отдаленные горные хребты. На ауспике линия хребта пролегла в тридцати восьми километрах отсюда. Лазерные дальномеры «Носорога» указали тридцать восемь целых, семнадцать сотых.

Повернуться влево и начать движение, тяжело ступая по поверхности на крепких, обшитых металлом ногах. Ни звука. Ни одного дуновения ветерка. Пятнадцать градусов вдоль периметра, за «Носорогом», тянущим три прицепа с боеприпасами. Они были снабжены собственными оптическими устройствами, но более грубыми, требовавшими проверок.

Влево, вправо, вверх, вниз. Тишина, пустота, лишь фиолетовая пыль, пропитавшаяся убийственной радиацией звезды.

Часовой продолжил движение. Еще пятнадцать градусов. Остановиться, прислушаться.

Кодированный пакет данных ударился о высокочувствительную антенну «Носорога» и отразился на приемник сервитора. Приказ на выдвижение за печатью ветерана-сержанта, набор координат, настройки параметров бдительности. Люк «Носорога» опустился, вздымая фонтанчики пыли, которые образовали в вакууме небольшие идеальные дуги.

Шестьдесят семь секунд спустя, закрыв люк, сервитор подключился к контрольному узлу. В три его глаза теперь поступали данные от внешних оптических устройств. «Носорог» бесшумно двинулся по пустыне в сторону горного хребта.

Брег-шей были быстры, но стоило перебить им позвоночник болтерным выстрелом, как они умирали точно так же, как и все остальные. У ветерана-сержанта Дольмека было восемнадцать подтвержденных убийств ксеносов с момента десантирования на Регнан Дрей. Это к тем тридцати двум, что он убил с момента начала преследования через кольца и луны Регнан Магна. И к ста сорока восьми с момента первой атаки из небольшого уродливого скитальца, с которого эти твари терроризировали имперских поселенцев на Регнан Импри.

Все эти убийства были совершены в ближнем бою. Дольмек не считал брег-шей мертвым, пока лично не пробивал ногой его грудную клетку.

Но этот сумел даже завязать схватку. Его похожие на дубины передние конечности со свойственной им невероятной скоростью метнулись вперед и отскочили от нагрудной пластины. Слепая, напоминающая формой кулак голова покачнулась в своем небольшом углублении. Еще не было достоверных данных о том, где расположены органы чувств и как они работают. Мешочки, в которых содержались внутренние органы, раздулись и передвинули внутренности ближе к оболочке.

Дольмек перенес вес вперед и резко повернул керамитовый ботинок движением, которое он отработал еще на борту скитальца ксеносов. Он почувствовал, как хребет чужака сминается и трещит, а конечности ослабевают.

Девятнадцать подтвержденных убийств с момента десантирования.

Визор шлема Дольмека выделил и пометил движущийся объект: по гребню горного хребта к нему двигался еще один чужак. Даже прежде, чем изображение должным образом сфокусировалось и прояснилось, болт-пистолет космодесантника начал дергаться. Он целился низко — в тонкие тела было сложно попасть, но выстрелы в землю могли повредить ноги существа или повредить поверхность под ним, нарушив баланс и снизив скорость.

Удар, взрыв. Брег-шей покачнулся, а Дольмек уже летел вперед на испускающем пламя прыжковом ранце.

Под ним пронеслись два болтерных заряда. Идеальный выбор момента. Выстрелы брата Тулько попали в плечо и грудь существа, а секунду спустя Дольмек врезался в него, разрубив силовым топором выступающий сустав ноги и протаранив корпус бронированным плечом. Сила удара заставила брег-шей встать на задние конечности, затем он чуть присел, чтобы не опрокинуться на спину. Оружие космодесантника и брег-шей, оказавшееся между их бронированных тел, активировалось одновременно, но синаптическая плеть чужака успела лишь вспыхнуть, когда болт Дольмека разрушил выпуклую камеру излучателя. Вскрыв грудную клетку твари вторым выстрелом в упор, Дольмек сунул в рану ствол и выстрелил еще раз. Внешний панцирь вздрогнул и деформировался, когда внутри разорвался болт, после чего существо умерло.