Команду мостика кидало в разные стороны. Один лишь Шехерз стоял на ногах, крепко прикрепленный к палубному настилу благодаря магнитным замкам в ботинках.

Носовые датчики сгорели. Последнее переданное изображение показало мелькающие облака, выгоревшие ровно настолько, чтобы открыть внизу вздымающиеся металлические зубцы распростертого на весь мир чужеродного города.

— Корректировка двигателей! — задыхаясь, произнесла Герельт, цепляющаяся за тактический дисплей. Отломавшийся от приборной доски кусочек ударил ее, и все лицо залила кровь. — Мы… мы… грохнемся на брюхо…

«Темпестус» разворачивался так, чтобы упасть на днище, а не носом вонзиться в мир-механизм. Это было самое большее, что корабль мог сделать в сложившихся обстоятельствах, но так он на несколько процентов повысил шанс на успех.

Всего лишь шанс. Не более.

Раздался страшный грохот. Листы обшивки слетали, обнажая палубы, которые затем омывало пламя и хлестал пронзительный ветер. По еле слышному за общим воем гулу от испаряющегося хладагента Шехерз определил, что плазменный реактор дошел до своей критической отметки, и в его сознании осталось место только для одной мысли:

«Все мы должны чем-то жертвовать. Каждый по-разному. Но без этого никак».

Шехерз готов был умереть. Он уже даже свыкся с тем, что весь орден погиб. Но слышать, как умирает «Темпестус», оказалось хуже всего. Магистр мог переносить боль, мог оплакивать потерянных братьев и мстить за них… но корабль являл собой настоящий символ, родной дом, близкого воина и реликвию славного прошлого. Мог ли он так охотно пожертвовать собой? Или судьба отнимет у него это право?

Закрались сомнения. Существовало ли на всем белом свете нечто такое, чего он не хотел отдавать, в конце концов?

Корабль с хрустом давил самые высокие сооружения. Шехерз отчетливо слышал, как шпили прокалывают днище корабля и отламываются.

— Третья палуба снизу под угрозой! — по воксу прокричал один из членов экипажа, стараясь быть услышанным за ревом разрываемого металла. — Капсулы отсоединяются! Капсулы…

Передача прервалась. Часть Астральных Рыцарей находились в десантных капсулах на случай подобного приземления, так как внутри рассчитанных на десять человек штурмовых модулей было всяко безопаснее, чем оставаться на палубе корабля. Но капсул хватило едва ли на одну роту, и тех Астральных Рыцарей, что находились внутри, сейчас несло прочь от падающего корабля, чтобы приземлиться как бог на душу положит. Основной же части братьев пришлось переживать крушение вместе с «Темпестусом».

Двигатели реверсивной тяги до сих пор работали, тормозя спуск. Наконец корабль замедлился настолько, чтобы крушение прошло потенциально не смертельно. Появился шанс. Небольшой, но все же.

— Это была честь для меня, — повторил Шехерз и почувствовал, как машинный дух ускользает от него, утопая во тьме. — Прощай.

Палубное перекрытие вздулось, вырывая управляющие когитаторы из их ниш. Громадная масса темно-серой стали прорвала пол, словно кончик колоссального копья, и ее резная поверхность впилась в потолок мостика и пошла к палубам выше. В один миг безнадежно хрупкой показалась бронированная оболочка рубки, находившейся в хвостовой части по отношению к центру, где сила столкновения и вражеский огонь сражались за то, чтобы первыми добраться до управляющих систем. На всю длину, через бесконечные лабиринты искореженного металла, раскрылись внутренности корабля.

«Темпестус» издал ужасающий предсмертный крик разорванного металла. Взрывающиеся топливные резервуары и хранилища боеприпасов напоминали хор, достигающий крещендо. Это был голос умирающего бога.

Корабль накренился. От мостика остались одни руины. Сооружение, что пронзило брюхо «Темпестуса», рухнуло под весом корабля. Шехерз же не мог сделать ничего. Он просто стоял на крошечном островке, оставшемся от палубы, и наблюдал за масштабом разрушений. Обломки строений выпирали из корпуса корабля, подобно ножам, прошедшим сквозь мышцы и органы, разворотив сотни палуб, жилые помещения и лазареты, храмы, столовые, оружейные, карцеры и каюты капитана, серое пространство корабельного плаца и длинные пыльные лабиринты служебных тоннелей.

Даже богом забытые места, куда не ступала нога человека со дня создания корабля, раскрылись и показали нервные окончания.

Однако Шехерз нигде не видел закованных в сталь отсеков для построений, что находились ближе к корме, позади чудовищной бреши в днище корабля. Там Астральные Рыцари пережидали падение, и, похоже, разрушение не добралось до них.

Надежда еще осталась.

«Темпестус» ударился о землю. Нижние палубы, открывшиеся из-за огромной раны, просто расплющило. Там и сям виднелись всполохи огня и фонтаны искр, бьющие из отрезанных кабелей. Шехерз видел все это, словно замедленную съемку. Чудовищность произошедшего не укладывалась у него в голове. Люди падали в бездну из развалин. Горящее топливо вытекало из пробитого трубопровода, будто кровь из артерии.

Палуба под Шехерзом обвалилась, и он полетел прямо в черный каньон из пылающей стали.

Последние его мысли были спокойными. С него упала большая тяжесть за то, что он позволил судьбе отнять у него «Темпестус». Он дал старому кораблю разрешение умереть во имя победы, как когда-то давно Шехерз разрешил себе самому. Посвятить всю свою жизнь выполнению долга было не только обязанностью космического десантника — это было данное ему право, и он передал это право кораблю.

Шехерз испытывал благодарность, печальную, но приемлемую.

Затем сквозь пылающую тьму пробились очертания, похожие на стальной череп, вытянутый и непримечательный, не считая глубоких глазниц с зелеными пятнами глаз. Сутулая металлическая фигура подошла ближе и направила на него оружие из того же серого металла. Ее смазало вспышкой зеленой энергии, сопровождаемой всплеском боли.

Но это уже ничего не значило. Его долг выполнен. Жертва принесена.

Больше Шехерз ни о чем думать не мог.

Корабль Его Императорского Величества «Венджант этернам»

Система Варв

Моя верная медика-обскурум Каллиам Гельветар, я получил твой доклад и доволен прогрессом.

Ты показала высочайшие стандарты духовной гигиены и защиты информации во время этого аутосеанса. В ожидании полного обследования орбитальной запретной зоны над Убежищем ты должна подготовиться к возможной моральной угрозе, которая может исходить как от дальнейшего психического контакта, так и извне. Я рассчитываю, что все биологические формы, будь то сервиторы или обслуживающий персонал, пройдут процедуру очищения разума, чтобы предотвратить любую утечку информации, которая может нести опасность непрерывному функционированию и доброму имени Инквизиции.

Я требую уделить особое внимание установлению личности субъекта и выяснению точных временных рамок событий, что привели к завершению битвы за Убежище. Пока данные сведения записываются в подробностях, их необходимо считать неприкосновенными и доступными только сотрудникам Инквизиции и нужно хранить в специальном герметичном контейнере с генным замком, дабы избежать несанкционированного раскрытия.

Во имя Священных Ордосов Императора.

Лорд-инквизитор Райе

Личное добавление:

Берегите себя, Каллиам.

С уважением, Куилвен

Глава вторая

Страх.

Технодесантник Саракос не понимал этого чувства и расценивал его не просто как слабость, а как преступление против рационального мышления. Независимо от обстоятельств оно то побуждало к действиям, то вызывало полное оцепенение. Человек мог застыть на месте, хотя ему лучше было бы убегать или, наоборот, атаковать в тот момент, когда этого делать совсем не стоило. Все это происходило от страха и по всем критериям походило на помешательство.