Гуэ’ла немедленно воспользовались ситуацией. Словно древесные обезьяны, они целой стаей полезли по ногам великана, втыкая ножи в щели между бронепластинами и цепляясь ловкими пальцами за трещины в покрытии. Пролетев мимо сбоящего XV-104, командующая меткими фузионными залпами сбросила с его спины двоих врагов. За ней поспевали Ое-ню и Ое-хей; первый дрон всем корпусом врезался в ещё одного имперца, затрещали кости, и жертва свалилась с «Быстрины».
Вновь поднимаясь по спирали, Тень Солнца заметила изборожденного шрамами гуэ’ла с блестящим бионическим глазом, добравшегося до верха боескафандра. Имперец глубоко всадил железную руку в шейное сочленение, пошерудил там… и вытащил через дыру в металлической шкуре гиганта половину окровавленной головы тау.
У командующей скрутило живот. Извернувшись в полёте, она приготовилась расстрелять покрытого шрамами солдата, но вокруг снова сгустился непроглядный туман, скрывший врага. Судя по метеоданным, странная дымка была плотнее любого природного явления подобного толка. Тень Солнца переключила движениями зрачка вторичные режимы восприятия: сонар оказался почти бесполезным в грохоте близкого артобстрела, а электромагнитный спектр забивали помехами странные красные молнии.
Снова наука-сознание гуэ’ла.
— Кадры контрудара, пробейте путь на север! — закричала командующая, возвышая голос над суматохой битвы. — Ое-кен-ён, на максимальную высоту! Определи зону с наихудшей видимостью и предоставь данные как можно скорее!
В дымке под нею гуэ’рон’ша в черных доспехах вырывались из мглы на столпах голубого огня, врезаясь в стелс-костюмы на внешней границе поля боя. Каждый удар космодесантников сбивал их противников с ног, и хамелеоновые ячейки падающих в грязь боескафандров разом вспыхивали сотнями цветов.
У Тени Солнца не было шансов на чистое поражение целей, тем более стелс-костюмы уже перенастраивали маскировку «под грунт». Атаковавшие их космодесантники перешли в ближний бой, ужасавший даже ветеранов вроде самой командующей. Мечи с цепными зубьями перепиливали локтевые и коленные сочленения, из которых выхлестывали струи тёмной крови; обвитые молниями когти прорывали броню и рассекали пилотов под нею. В командной системе Тени Солнца непрерывно вспыхивали пепельно-серые символы погибших бойцов. Вскричав, она одним выстрелом выпотрошила гуэ’рон’ша и его жертву, продолжая отчаянно искать организаторов засады.
Ое-кен-ён выгрузил командующей аэроснимок поля боя, и в её сенсорной системе развернулась схема, исчерченная изолиниями. Изучая её одним глазом, Тень Солнца засекла в дымке перед собой вооруженного мечом гуэ’рон’ша и открыла огонь из бластера под правой рукой; тело врага разорвалось надвое в облачке испаряющейся крови. Судя по переданной Ое-кен-ёном изометрии, самая густая мгла собиралась у края дороги. Значит, решила командующая, где-то там находился старейшина гуэ’рон’ша, призыватель туманов и мастер науки-сознания. Если ловушка, сомкнувшаяся вокруг тау — дело рук этого воина, он должен умереть следующим.
Изогнувшись, Тень Солнца пинком отправила набегающего огнемётчика гуэ’ла обратно во мглу и движениями зрачка переключила несколько видеорядов на консоли записывающего устройства, добравшись до битвы за Чёрносланцевый хребет. Выделив старейшину с воздетым посохом, командующая переместила его силуэт в модуль сканирования окрестностей.
Менее чем за секунду сенсорная система захватила цель.
Кор’сарро тяжело шагал через туман в направлении поля боя, а рядом с ним шел Судабе, выпевавший странные, низкие звуки. Хотя хану непривычно было спешить в битву на своих ногах — словно он вдруг превратился в юнца, не доросшего до скакуна, — избранная стратегия основывалась не на внезапном ударе копья, а на медленном затягивании петли при помощи незаметности и колдовства.
От этого Белый Шрам испытывал странное чувство свободы действий. Находясь под началом самого магистра ордена Гвардии Ворона, Кор’сарро сильнее наслаждался первобытным волнением охоты и предвкушением грядущего смертоубийства. Впереди неслись по джунглям Северакс и Шрайк, перелетая из одной тени в другую на контролируемых выхлопах экранированных прыжковых ранцев. Угрюмые души, но, Великий Хан свидетель, знающие, как атаковать из засады.
В разошедшейся мгле обнаружилась группа воинов тау. Стоявшие в передней линии опустились на одно колено, посылая плазменные заряды в наступающих с фланга катаканцев. Воспользовавшись тем, что пехотинцы ксеносов отвлеклись, Северакс набросился на них, будто донорийский изверг, обезумевший от запаха собственной крови. Часть тау оказались сокрушены под тяжестью космодесантника, остальных налево и направо рассекали потрескивающие лезвия. Мгновение спустя теневой капитан Шрайк взмыл над землей, и, перелетев своего повелителя, вонзил оба молниевых когтя в спину боескафандра вдвое больше себя. Рванув клинки крест-накрест, Кайваан разодрал врага натрое.
Торжествующе захохотав, хан активировал силовое поле Лунного Клыка и, описав клинком дугу на уровне пояса, располовинил парочку тау. Один из их коленопреклоненных товарищей выпустил в нагрудник Кор’сарро очередь в упор, заставив космодесантника отступить на шаг. Запахло жженым керамитом; воин-чужак трясущимися от страха пальцами попытался перезарядиться, но Белый Шрам с презрительной легкостью зарубил его.
Туман расступился вновь, и космодесантники увидели трио огромных боекостюмов, с которыми сражались на Агреллане. Ближайший из них, закончив растаптывать катаканца в лепешку, с жужжанием повернулся к новым врагам; остальные быстро последовали его примеру. Из стволов орудий, наведенных на хана и собратьев-Воронов, заструился голубой свет.
Вызывающе взревев, хан устремился вперед. Наступив на шлем коленопреклоненного ксеноса, Кор’сарро взмыл в воздух диагональным прыжком и с силой ударился о пушку великана, оттолкнув её как раз в момент выстрела. Мощная обратная волна врезалась в падающего чогорийца, бросив его на среднюю часть боескафандра. Инстинктивно схватившись за кольцо брони на поясе машины, Белый Шрам повис на одной руке, пытаясь ловчее перехватить Лунный Клык в другой. Полуослепленный близким взрывом, с горящими волосами, хан принялся рубить ножные сочленения боекостюма, сплевывая на охряной корпус кровь с примесью кислоты.
Когда Кор’сарро вонзил острие меча в бедренный сустав БСК, клинок застрял там, глубоко войдя в шарнирное соединение. Зарычав от досады, космодесантник уперся сабатоном в Лунный Клык и, оттолкнувшись, полез вверх по торсу чудовища, поочередно цепляясь руками за броню. Отступив на шаг, боескафандр ударил себя шуйцей по корпусу, с такой силой угодив по капитану, что сломал тому нос об охряной нагрудник. Сплевывая зубы, Белый Шрам продолжал непреклонно висеть на враге. Сбоку гигантского туловища открылся вентиляционный клапан, и доспех хана окатила струя столь мощного жара, что с половины керамитовых пластин слезла белая краска. Едва ли в метре под ним засияла синевой рука-орудие боекостюма — несомненно, пилот собирался сразить ещё нескольких боевых братьев Кор’сарро.
Озаренный внезапной идеей, хан качнул нижней частью тела в сторону, одновременно схватив висевшую на поясе крак-гранату. Метнувшись по инерции в обратном направлении, космодесантник зубами выдернул чеку и, вытянув правую руку, с силой загнал заряд в вентиляционный клапан. Невероятно могучий поток энергии, вырывающийся оттуда, обварил пальцы в латной перчатке, но граната крепко засела в отверстии. Разжав ладонь, Кор’сарро с силой оттолкнулся от боескафандра ногами, врезался наспинным ранцем в джунглевую дорогу и покатился от удара.
Нависший над ним боекостюм повернул орудие, из ствольных прорезей которого заструилось ослепительное сияние. Метнувшись прочь, к валяющимся в грязи трупам, хан подхватил тело одного из тау и заслонился этим совершенно бесполезным щитом.
Туловище гигантской машины загудело, издало хриплый скрежет и взорвалось фонтаном голубого света.